Композиция заповедей Декалога

Упоминание в Ветхом Завете, что было именно «десять» слов, предопределило традицию десятичастного толкования Декалога, хотя он состоит из тринадцати (в иной интерпретации – из четырнадцати) тематических высказываний. Существует предположение, что разбивка на десять пунктов была общим организующим принципом многих ветхозаветных ритуальных предписаний (например, Исх. 23: 10‒19; 34: 17‒26; Втор. 27: 15‒26, др.); данный принцип восходит к эпохе устной культуры, когда использовались различные мнемотехнические приемы запоминания, в том числе с помощью десяти пальцев [Auerbach, 1966, S. 260‒264].

В иудео-эллинистической традиции число десять понималось зачастую в духе пифагорейцев как число совершенное (Филон Александрийский); в качестве обоснования могла проводиться аналогия с десятью первопонятиями (категориями) Аристотеля [de Vos, 2016, S. 102: Wehrle, 2014, S. 25‒26]. Мотив, что заповеди были начертаны именно на двух скрижалях, встречается во Втор. 4: 13, 5: 22, 9: 10‒10: 5. При этом по двум скрижалям заповеди могли распределяться по разным основаниям.

В талмудическом иудаизме, иудео-эллинистической философии и сочинениях раннехристианских авторов к первой скрижали зачастую относили заповеди, выраженные в утвердительной форме, ко второй – в форме запрета. Таким образом, предполагалось, что каждая скрижаль состоит из пяти предписаний (Иосиф Флавий «Иудейские древности», кн. 3, гл. 5, 5 [Иосиф Флавий, 1994, с. 84]; Ириней Лионский, «Против ересей», II, 24, 4), а заповедь о почитании родителей оказывалась в составе первой скрижали, выражающей дóлжное отношение человека к Богу.

Августин («Sermones» 9, 14 [Augustinus, 1865, col. 85‒86]) отстаивал соблюдение Декалога в контексте антиманихейской полемики и положил в основу распределения заповедей по скрижалям заповедь любви (с аллюзией на Мф. 22: 37‒40): первая включает предписания о любви к Богу, вторая – о любви к ближнему. Поскольку цифра три символизирует божественное, то первая скрижаль включала три заповеди, обращенные, соответственно, к Богу Отцу, Иисусу Христу и Св. Духу.

Впоследствии сложились две основные традиции группировки заповедей Декалога по скрижалям. Филон Александрийский («De Decalogo», «De specialibus legis» [Philonis Alexandrini opera, 1902, p. 269‒307; 1906, p. 1‒265]) рассматривал запрет поклоняться чужим богам и создавать изображения Иеговы как две самостоятельные заповеди, а запрет посягать на жену и имущество ближнего объединял в одну. Первая скрижаль состоит, таким образом, из четырех предписаний, а вторая – из шести. Данная группировка принята в средневековой раввинистической и современной иудейской традициях, Православной [Филарет (Дроздов), 2013, с. 125] и реформатских [Кальвин,1997, с. 378‒412; «Гейдельбергский катехизис», вопр. 92] церквях.

Другая традиция разделения предписаний, восходящая к Оригену («Homiliae in Exodum», 8, 2 [Origenes Adamantius, 1862, p. 351]) и Августину («Quaestiones in Exodum», 71 [Augustinus, 1865, col. 620‒621]), а также утвердившаяся в Католической [Катехизис Католической Церкви, 2001, с. 144‒165] и Евангелическо-Аугсбургской [Лютер, 2002, с. 108‒110] церквях, а также в ряде баптистских общин, объединяла запреты поклоняться чужим богам и создавать образы Иеговы, но рассматривала по отдельности заповеди «не пожелай жены ближнего твоего» и «не пожелай имущества ближнего твоего». При такой группировке предписания второй скрижали начинались не с пятой, но с четвертой заповеди.

Могла отличаться и последовательность заповедей второй скрижали. В Септуагинте запрет прелюбодействовать вынесен перед запретом «не убий» (ср. Мк. 10: 19; Лк. 18: 20; Рим. 13: 9); этот порядок использовал Филон Александрийский, обосновывая важность семьи как основы человеческого общества и разделяя, таким образом, группы предписаний, обращенных к семье (почитание родителей и сексуальной чистоты) и к обществу («De Decalogo», 20 [Philonis Alexandrini opera, 1902, p. 291‒292]); также Августин, который цитировал Декалог в версии Септуагинты [Augustinus-Lexikon, 1996. S. 248‒249], ряд представителей западной схоластики. Под влиянием Жана Жерсона («Opusculum tripartitum» [Gerson, 1706, col. 430]) и французской средневековой традиции во многих адресованных верующим наставлениях, листовках и песнях после XV в. запрет «не кради» выносился вперед перед запретом на прелюбодеяние [Smith, 2014, p. 48‒75; Thum, 2006, S. 18].